1. Дождь
2. В последнюю осень
3. Фома
4. Родина
5. У тебя есть сын
6. Храм
7. Что такое осень
8. Ночь
9. Актриса Весна
|
1. Дождь |
Юрий Шевчук — вокал, акустическая гитара
Александр Бровко — гитара, губная гармошка, мандолина
Андрей Васильев — гитара, вокал
Игорь Доценко — барабаны
Вадим Курылев — бас–гитара, вокал, акустическая гитара
Андрей Муратов — клавишные, вокал
Рустем Ризванов — гитара
Михаил Чернов — саксофоны, флейта
ПРИНОСИМ БЛАГОДАРНОСТЬ НАШЕМУ СПОНСОРУ — АССОЦИАЦИИ «OILCO» И ЕВГЕНИЮ ФЕДОРОВУ
Запись произведена на Санкт–Петербургской студии звукозаписи
© DDT ® 1992 (p) 1992
All rights reserved
Посвящается моей жене Эльмире ШЕВЧУК
«Дождь»
Дождь. Звонкой пеленой наполнил небо майский дождь.
Гром. Прогремел по крышам, распугал всех кошек гром.
Я открыл окно, и весёлый ветер разметал всё на столе —
Глупые стихи, что писал я в душной и унылой пустоте.
Грянул майский гром, и веселье бурною пьянящею волной
Окатило — эй, вставай–ка и попрыгай вслед за мной.
Выходи во двор и по лужам бегай хоть до самого утра —
Посмотри, как носится смешная и святая детвора.
Капли на лице — это просто дождь, а может, плачу это я.
Дождь очистил всё, и душа, захлюпав, вдруг размокла у меня.
Потекла ручьём, прочь из дома, к солнечным некошенным лугам,
Превратившись в пар, с ветром полетела к неизведанным мирам.
И представил я: город наводнился вдруг весёлыми людьми.
Вышли все под дождь, хором что–то пели и плясали, чёрт возьми!
Позабыв про стыд и опасность после с осложненьем заболеть,
Люди под дождём, как салют, встречали гром, весенний первый гром.
«В последнюю осень»
В последнюю осень ни строчки, ни вздоха,
Последние песни осыпались летом.
Прощальным костром догорает эпоха,
И мы наблюдаем за тенью и светом.
Осенняя буря шутя разметала
Всё то, что душило нас пыльною ночью
Всё то, что давило, играло, мерцало,
Осиновым ветром разорвано в клочья.
Ах, Александр Сергеевич, милый,
Ну что же Вы нам ничего не сказали
О том, как держали, искали, любили
О том, что в последнюю осень Вы знали…
Голодное море шипя поглотило
Осеннее солнце, и за облаками
Вы больше не вспомните то, что здесь было
И пыльной травы не коснётесь руками.
Уходят в последнюю осень поэты,
И их не вернуть — заколочены ставни.
Остались дожди и замёрзшее лето,
Осталась любовь и ожившие камни.
«Фома»
Я часто не верю, что будет зима,
Когда душной ночью лежу на полу.
И мажу сгоревшую спину кефиром,
Глупый Фома без креста и квартиры,
Мне даже не верится, что я живу.
И мажу сгоревшую спину кефиром,
Глупый Фома без креста и квартиры,
Мне даже не верится, что я живу.
Я часто не верю, что на небесах
Нашей любовью архангелы правят.
Ты молча уйдёшь — я останусь один,
Несвежий покойник на похоронах,
Не в силах обряд этот чем–то исправить.
Ты молча уйдёшь — я останусь один,
Несвежий покойник на похоронах,
Не в силах обряд этот хоть чем–то исправить.
Жизнь наша — поле ряженых мин.
Я брёл по нему, я метался на нём.
И видя, как клочьями рвётся мой друг,
Я верю с трудом в очищенье огнём
И часто не верю в пожатие рук.
И видя, как клочьями рвётся мой друг,
Я верю с трудом в очищенье огнём
И часто не верю в пожатие рук.
Я часто не верю Большому Себе,
Когда замираю личинкою малой.
Под пыльным стеклом, в летаргическом сне
Я часто не верю в слова–одеяла
О том, что ещё мы с тобой на коне.
Под пыльным стеклом, в летаргическом сне
Я часто не верю в слова–одеяла
О том, что ещё мы с тобой на коне.
Распухшая ночь сдавила виски.
На лике её фонари отцветают.
Я шабашу на кухне в дырявом трико.
Под тяжестью строк волоса облетают… —
Как хочется верить в своё ремесло.
Я шабашу на кухне в дырявом трико.
Под тяжестью слов волоса облетают… —
Как хочется верить в своё ремесло.
«Родина»
Боже, сколько лет я иду, но не сделал и шаг.
Боже, сколько дней я ищу то, что вечно со мной.
Сколько лет я жую вместо хлеба сырую любовь.
Сколько жизней в висок мне плюёт воронёным стволом… долгожданная даль.
Чёрные фары у соседних ворот,
Люльки, наручники, порванный рот.
Сколько раз, покатившись, моя голова
С переполненной плахи летела сюда, где…
Боже, сколько правды в глазах государственных шлюх.
Боже, сколько веры в руках отставных палачей.
Ты не дай им опять закатать рукава, ты не дай им опять закатать рукава
Суетливых ночей…
Чёрные фары у соседних ворот,
Люльки, наручники, порванный рот.
Сколько раз, покатившись, моя голова
С переполненной плахи летела сюда, где…
Из–под чёрных рубах рвётся красный петух,
Из–под добрых царей льётся в рты мармелад.
Никогда этот мир не вмещал в себе двух —
Был нам Богом отец, ну а чёртом…
«У тебя есть сын»
У тебя есть сын, у меня — лишь ночь,
У тебя есть дом, у меня — лишь дым,
Над отцом–огнём улетая прочь,
Он клубится льдом по глазам седым.
У тебя поют, у меня — луна,
У тебя тепло, у меня — к нулю.
За спиной — стена, а в стене — стекло —
Вот и весь уют, вот и вся война.
«Храм»
На холодном, хмельном, на сыром ветру
Царь стоит белокаменный,
А вокруг чёрными воронами
Старухи свет дырявят поклонами.
А вороны заморскими кенгуру
Пляшут на раскидистых лапах крестов,
А кресты золочёными девами
Кряхтят под топорами молодцов.
Царские врата пасть раззявили —
Зубы выбиты, аж кишки видны.
Иконы комьями кровавыми
Благословляют проклятья войны.
Вой стоит, будто бабы на земле
В этот мёртвый час вдруг рожать собрались.
Ох, святая мать! Ох, святой отец!
Что ж ты делаешь, Егор? Перекрестись!
А грозный командир, опричник Егор,
Кипит на ветру, ухмыляется:
«Ах вы дураки, мудачьё, позор,
Ваш в эту конуру не вмещается!»
Верный пёс царя грозного Иосифа,
Скачет Егор в счастливую жизнь.
Старое к чёртовой сносим мы,
Новая вера рванёт — ложись!
Небо треснуло медным колоколом,
Залепил грязный свет слюнявые рты.
Вороны чёрными осколками
Расплевали кругом куски тишины.
Купола покатились, как головы,
Стены упали медленно.
От сабель нежданных половцев.
Пошли–ка домой. Слишком ветрено.
«Что такое осень»
Что такое осень — это небо.
Плачущее небо под ногами.
В лужах разлетаются птицы с облаками —
Осень, я давно с тобою не был.
В лужах разлетаются птицы с облаками —
Осень, я давно с тобою не был.
Что такое осень — это камни.
Верность над чернеющей Невою.
Осень вновь напомнила душе о самом главном,
Осень, я опять лишен покоя.
Осень вновь напомнила душе о самом главном,
Осень, я опять лишен покоя.
Что такое осень — это ветер
Вновь играет рваными цепями
Осень, доползём ли, долетим ли до ответа,
Что же будет с Родиной и с нами?
Осень, доползём ли, долетим ли до рассвета?
Осень, что же будет завтра с нами?
«Ночь»
Обезвреженные лица,
Защищённые глаза:
Отключается столица
С вечной жаждой в ночь вонзиться
И забыться до утра.
Ночь осеннюю разбавим
Мы кряхтением пружин.
Спи, мой Авель, спи, мой Каин,
Царь неведомых окраин
Спи, мой тёмный гражданин.
Город–горе без идеи,
Нам бы в каждое окно
Бросить крик потяжелее,
А в аллеях, что редеют
Посадить одно бревно.
Горы каменных иллюзий,
Реки давленных мозгов.
В подворотнях битых люди,
Получая хрен на блюде,
Режут пьяненьких Христов.
Спите, люди, всей столицы.
Вы и звери, вы и птицы.
Разбавляйте ложь страданьем,
Но оставьте упованье.
Спит насильственное братство
Выключателей и улиц.
Это сонное богатство
Разбивает тунеядство
Тех, которые проснулись.
Тех, которые проснулись.
Тех, которые проснулись.
«Актриса Весна»
Актриса Весна после тяжкой болезни снова на сцене.
Лёгким движеньем вспорхнув на подмостки оттаявших крыш,
Читает балет о кошмарной любви и прекрасной измене,
Танцует стихи о коварстве героев и верности крыс.
Овации улиц раскрасили город священным зелёным.
От этой молитвы обрушилось небо лавиной тепла.
Несмолкаемый «Бис!» площадей засиренил галерки влюблённых.
В залатанных фраках фасадов заполнили партер дома.
Солнце–генсек мусолит лорнет в императорской ложе.
Мрачно ворчит о расшатанных нервах, что греть не резон,
Приподнимает за подбородки улыбки прохожих
И, крестясь, открывает семьдесят пятый театральный сезон.
